В ту ночь метель, свирепствуя и торжествуя, кружилась в своих безумных плясках. Неумолимо ревела вьюга. Ветер, как ни кстати, особенно сильный, упрямо ломился в окна, будто напрашиваясь на ночлег. И вот, наконец, этому одичавшему потоку воздуха, пронзительно холодному и грубому, удалось ворваться внутрь, распахнув створку настежь.
Дремавшего ударило в лицо снегом, в результате чего остатки полусна, спеша и спотыкаясь, сбежали от него прочь. А вот время, как назло, и не думало никуда торопиться - начинался всего лишь четвёртый час. Всё тело, тяжелое от усталости, было беспомощно охвачено дрожью.
Он приподнял больную голову, как можно бережнее придерживая рукой. И, щурясь от колотившего по вискам давления, огляделся. В этот раз его ложе представляло собой газетку, удачно найденную и вот теперь разложенную поверх бетонного пола. Поясница была заботливо прикрыта рукавицами. Исхудавший живот о чём-то громко ругался - видимо, просил пищи.
И вот в тот самый момент ему, скорчившемуся от холода на сделанной наспех лежанке, грезился домашний уют и тепло семейного очага, которые, казалось бы, так близки, но в то же время не доступны для него.